Манга Хеллсинг, жанр... интересный , автор... ну уж точно не я))

Клинок со свистом рассек воздух, затем послышался глухой чмокающий звук, и рука с пентаграммой на белоснежной перчатке шлепнулась в пыль. Но спустя долю секунды паладина словно пушинку отшвырнуло на несколько метров назад. Прямо под массивным крестом зияло входное отверстие примерно с кулак размером.
- Жалкий святоша! – носферату расхохотался, он явно наслаждался ситуацией. Отрубленная рука уже растворилась струйками тумана и перетекла на свое законное место.
- Это еще вопрос, кто из нас жалок, груда мертвечины! – голос падре был весел и бодр. Радостно сверкая очками, он бросился в атаку. Ураганный огонь из обоих стволов смог лишь слегка притормозить клирика, штыки блеснули в лунном свете…
- Внимание! Деактивация симулятора через 3…2…1…, - огненные буквы в ночном небе, громоподобный равнодушный голос отовсюду, реальность дает трещину, из которой выплескивается красновато-серое Ничто.
- Эй, полегче! – Влад недовольно сощурился на яркие лампы, висящие над столом, на котором он лежал. Лаборант на окрик никак не отреагировал и принялся отдирать липучки электродов от черепа подопытного. Около соседнего стола второй лаборант выпутывал из проводов Саню.
- Ну что же, опыт прошел блестяще! – вошедший высокого роста длинноволосый человек в белом халате энергично пожал руки обеим жертвам эксперимента. Жертвы казались слегка ошарашенными и недоуменно оглядывали друг друга. Тем временем ученый продолжал:
- Господа, позвольте объявить вам благодарность от лица ректора и от себя лично! Вы очень помогли нашему проекту. Да, а не скажете, откуда вы взяли такие интересные образы?
- Ну…, - Саша замялся, - Хм, ну есть такая манга…Ну комикс такой. «Хеллсинг» называется.
- Обязательно почитаю на досуге, должно быть весьма занятно, - вежливо улыбнулся ученый.
- А нам обещали, что если примем участие в эксперименте, то «хвосты» простят и заплатят! – настырно вклинился Влад.
- Конечно, вот квитанция, деньги вам выдадут в кассе, а по поводу «хвостов», - тут улыбка белохалатника стала заговорщичьей, - я думаю, мы это как-нибудь уладим.
- Ну, не буду вас больше задерживать, еще раз спасибо и всего хорошего.
Выйдя на улицу, приятели переглянулись и дружно поскребли в затылках. Первым голос подал Саня:
- Блиииин!... Это было… Ну как по настоящему точь-в-точь как я и представлял. Честно говоря, я сам бы денег заплатил, чтобы еще раз это испытать.
- Да, прикольно было. Видишь, а ты еще боялся добровольцем идти, жалкий святоша, хе-хе! Не горюй, испытаешь еще. Вот закончат исследования и пустят в производство. Прикинь, в каждом доме такая хреновина вместо телека! Ладно, пошли пивка прихватим и ко мне. Там как раз новая овашка должна докачаться.
Овашка и правда докачалась оказавшись куда получше предыдущей, ну и пиво само собой предначертанной участи не избегло. Вечер удался.
Три дня после этого друзья не виделись, а ночью четвертого звонок Владимира застал Александра полностью одетым, сидящим на кухне с отсутствующим видом перед чашкой с давно остывшим чаем. Он близоруко сощурился на трезвонящий телефон и снял трубку так, словно это была ядовитая змея.
- Слушай, брат, ты извини если бужу, но … Ну короче приезжай, разговор не телефонный, - в голосе Владика растерянность неумолимо проступала сквозь трещины в маске напускной веселости.
- И ты тоже?... Еду, - коротко ответил Саша.
- Тоже?... Ясно. У меня тут Генка сейчас. Он хм… «тоже», - Влад выделил последнее слово.
- Еду, - отозвался Саша.
Спустя полчаса он уже звонил в дверь квартиры Влада. Тот открыл сразу же и удивленно присвистнул:
- Эк тебя!
- На себя посмотри.
- Ну, положим, я всегда высоким был. Заходи.
- А Гена где?
- Здесь он. В зале сидит.
Гена действительно сидел в зале в своем любимом кресле, и поприветствовал вновь прибывшего кивком. Он тоже изрядно подрос за эти дни, но пока сидел это не было заметно.
- Ген, привет, ты что покрасился? – улыбнулся Саня. На миг ему показалось, что все происшедшее за последние дни – не более чем дурацкий сон. Сейчас они, как всегда рассядутся вокруг колченогого столика, поболтают, пошутят, выпьют пивка и все будет по-старому. Но Гена лишь молча покачал головой и пронзительно глянул из-под светлой челки. Александр нервно сглотнул. Старый приятель обзавелся парой жутковатых желтых буравчиков вместо глаз.
- Он за день до нас туда ходил. И угадай, какой образ загадал наш фанат «Миллениума»? –
Владик как обычно развалился на диване и на правах хозяина забросил ноги на стол. Левой рукой он нервно почесывал кисть правой. Пару минут в комнате царило молчание, друзья просто рассматривали друг друга, подмечая изменения и не решаясь заговорить. Наконец тишина была нарушена:
- Так. Ну, пожалуй, все ясно, - Саша потер переносицу характерным для очкариков жестом и оглядел товарищей, - С нами что-то происходит. Может это коллективный психоз, не знаю. Но я исхожу из того что это реальность: в следствии того эксперимента мы превращаемся в тех, чьи образы загадали.
- Ха! Именно! – Влад расплылся в улыбке, демонстрируя заметно выросшие клыки, - Народ, нам чертовски повезло! Мечты, мать их, сбываются! Мы станем сверхлюдьми, для нас не будет ничего невозможного!
- Идиот! Это не долбанная манга, это жизнь! Сверхчеловек, блин. Ты станешь шизанутым чудовищем с манией убийства! – Александр вскочил, сжимая кулаки.
- Трус! Тебе выпал шанс, уникальный шанс подняться над всей этой шестимиллиардной однородной массой, а ты боишься его использовать. Вечная жизнь, неуязвимость, сила – это тебе не нужно?! – Владимир стоял напротив, сверкая глазами, радужка которых стремительно краснела. Его длинные волосы метались по плечам как живые
- Не такой ценой! Вчера я чуть не убил человека. Просто потому, что он мусульманин. Сосед мой. Еще секунда и я просто свернул бы ему шею.
- По-твоему это такая большая цена? – тот, кого раньше звали Владом, презрительно усмехнулся, но в следующую секунду кулак с все отчетливей проступающим сквозь кожу крестом стер с его лица усмешку. Ответный удар сбил Саню с ног, тот упруго вскочил, яростно оскалившись, и не предвещающим ничего хорошего жестом запустил руку под полу куртки. Его противник расхохотался и потянулся за чем-то, что могло быть, например пистолетом, стреляющим серебряными пулями калибра 13 мм. Жалобно взвыл бесцеремонно раздираемый воздух и дерущихся разбросало по противоположным углам комнаты – Гена, который только что спокойно наблюдал за дракой из кресла, возник между дерущимися и просто оттолкнул их друг от друга. Влад рухнул на тумбочку, и она с жалобным треском распалась на запчасти. Вид у сверхчеловека при этом был вполне идиотский. Саша шваркнулся об стенку и на него посыпались книжные полки. С книгами разумеется. А Гена застыл на месте, уставившись куда-то внутрь себя и сжав в нитку губы. Его силуэт вдруг стал нечетким, расплылся, словно марево над горячим асфальтом, но это длилось лишь миг. Он устало потер лоб.
- Пока держусь. У меня все зашло дальше, чем у вас, но пока держусь, - глухой, низкий голос, каждое слово словно бы стоит невероятных усилий, взгляд желтых глаз почти осязаемо уперся во Влада, - Да, ты будешь жить вечно. Точнее не-жить. Но сначала ты убьешь его. И меня. И человека в себе.
Генка вернулся в кресло. Теперь он выглядел усталым. Чудовищно усталым. Влад тряс головой и недоуменно хлопал глазами, словно боксер после нокдауна.
- Ч-черт, да что со мной такое!? Саш, слушай, извини, а? Я не хотел… Хотя нет хотел…, - он помрачнел и уставился на свои руки, - Пентаграммы. Он подминает меня под себя. Незаметно, исподволь меняет мысли. Хотя может где-то в глубине души я такой и есть… Но что, что, черт возьми мы можем сделать?!
- А вот над этим мы сейчас и подумаем, - выбравшийся из-под груды классиков Саша как-то незаметно обзавелся очками с круглыми стеклами и теперь деловито их протирал.
Светало. Гена выключил люстру, предрассветный сумрак соткал сутану для одного и шинель с кепи для второго, алый рассвет перетек в багрянец плаща и старомодной шляпы третьего, первый луч солнца отразился от массивного креста, вороненого металла маузеров и потонул в темных очках красноватого стекла. Три человека сидели за столом. Три человека. Надолго ли?
А к вечеру того же дня к ректору института, в котором учились трое друзей, заглянул достаточно необычный гость. И по довольно странному поводу.
- Так вы говорите, что этот молодой человек, запамятовал фамилию…
- Птицын.
- Да, Птицын, благодарю вас. Так он значит, в одиночку разбросал патруль, покусал нескольких, а потом утверждал, будто теперь его зовут Ян и он стал таким из-за ужасающих экспериментов над его психикой, которые мы в здесь институте якобы проводим. Я вас правильно понял, господин следователь? – ректор с улыбкой посмотрел на визитера.
- Именно так. И я хотел бы задать вам ряд вопросов об этом студенте, а также об экспериментах, которые вы проводите на добровольцах из числа учащихся.
- Ну, знаете ли…, - ректор развел руками, - Да мы действительно проводили исследовательскую программу, в ходе которой нужно было замерять альфа ритмы определенной группы людей. Только уверяю вас, эта процедура никоим образом не влияет на психику пациента. А в описанном вами случае я берусь диагностировать эффект наркотического опьянения, которым объясняется кстати и удивительная физическая сила, проявленная этим Птицыным. Кстати, по-моему, вспомнил, о ком это вы. Да точно наш студент, как раз на очереди на отчисление по неуспеваемости.
- Вот и мы поначалу так подумали. Пока нечто подобное не повторилось. Снова студент вашего института, снова разговоры об экспериментах. А затем еще и еще, - в вежливом голосе следователя прорезалась сталь, - я потерял товарища, когда мы пытались задержать одного шута горохового, который кидался заточенными картами! Все это как-то связанно с вашим институтом и я выясню как. А поможет мне в этом специальная комиссия, которая приедет завтра, чтобы полюбоваться на ваши безобидные исследования! Так что рекомендую не запираться. Я все о вас знаю.
Оперуполномоченный блефовал. Никакую комиссию сюда не пошлют, слишком мало фактов. Да если и пошлют, вряд ли она что выяснит. Но он был достаточно опытен, чтобы понять – ректор лжет ему, он подготовился такому разговору и приготовил ответы на любой вопрос, поэтому надо пугать, давить, в надежде на оплошность.
Ректор встал. Вся его маленькая округлая фигура излучала какую-то странную властность, неприятная полусумасшедшая улыбка на округлом лице расползалась все шире и шире, пока, наконец, не перешла в искренний самозабвенный хохот. Он смеялся, держась пухлыми короткопалыми ручками за объемистый животик, блестя очками и потряхивая челкой. Наконец смех стал затихать, и ректор весело посмотрел на остолбеневшего в удивлении опера.
- Благодарю вас, молодой человек, потешили. Все, значит, знаете, да? Ну, это вряд ли. Ладно, шутки шутками, а вы отнимаете мое время. Ганс, ты не мог бы?..
Следователь начал оборачиваться, потянулся к кобуре, но он был лишь человеком…
Майор повернулся к окну. Институт стоял на возвышенности и из ректорского кабинета открывался замечательный вид на город. Тот, кто был ректором, задумчиво произнес:
- Конечно, это не Лондон, но, в конечном счете, не так уж и важно где вести войну. Главное, чтобы она никогда не заканчивалась. А вы вовремя, Капитан, впрочем, как и всегда. Признаться, я до самого конца не был уверен, что вы придете. Значит, у остальных превращение тоже завершилось полностью. Итак, фигуры расставлены, мы начинаем игру!

Dream As If You'll Live Forever, live as if you'll die today

Спальня леди Хеллсинг. Лунный свет, падающий из открытого окна, освещает кровать, на которой
спит Интегра. Другие детали обстановки теряются в сумраке. Звучит тема из «Belle». Интегра
беспокойно шевелится во сне.
Появляется Уолтер со шваброй и принимается мыть пол, постепенно сужая круги вокруг хозяйской
кровати. Приблизившись к своей цели вплотную, Уолтер, громко хрустнув артритными суставами,
падает на колени.
Уолтер (дребезжащим дискантом):

Спит, утомившись за день до предела.
Ты на моих глазах росла и зрела…
Стыд – уж десять лет подряд меня терзает стыд,
Я пал, как Гумберт, жертвой юной красоты!..
Пусть дни и годы, не щадя тебя, летят,
Ты для меня все то же нежное дитя.
И сердце старческое жарче бьется вновь…
Угас в маразме разум, но жива любовь!

Поднявшись с колен, Уолтер в лучших традициях старых голливудских фильмов вальсирует со своей
шваброй по комнате. Проснувшаяся Интегра смотрит на него с удивленным выражением на лице.
Внезапно из-за сцены доносится шелест бумаги и обрывок песнопения на латыни. Испуганно
вздрогнув, Уолтер бросается в темный угол и замирает там, подняв швабру над головой и
прикинувшись торшером.
На сцене появляется отец Андерсон – со сверкающими клинками в руках, со сверкающим крестом на
груди и со сверкающими очками на носу. Интегра в растерянности тянется под подушку за ружьем,
но в этот миг Андерсон, выронив клинки, хлопается перед ней на колени, как перед алтарем.
Андерсон (хорошо поставленным в семинарии голосом):

Яд, яд греховный мне разъел всю душу.
Я воле божьей прежде был послушен
Зря – зря столько времени я соблюдал обет.
Я в искушенье впал, и покаянья нет!..
Все врут фанаты-извращенцы обо мне –
Не Алукард меня преследует во сне.
Не он, но ты, Интегра, мой тревожишь сон.
У ног твоих, как агнец, падре Андерсон…

Потрясенная Интегра роняет ружье. В это время из-за сцены доносится приближающийся звук шагов.
Андерсон (испуганно): Боже мой! Если меня застанут ночью в спальне женщины – какой будет позор
для матери-церкви! (поспешно скрывается за занавеской)
На сцене появляется Люк Валентайн. В руках у него бутылка шампанского и коробка шоколада в
форме сердца. Интегра протирает глаза. Склонившись в глубоком куртуазном поклоне, Люк
протягивает ей свои дары.
Люк:

Как, как с тобою внешне мы похожи…
Знак, тайный знак я вижу в этом. Может,
В такт – живое сердце с мертвым попадает в такт,
И не помеха нам проклятый Алукард!
Пусть он потомственный вампир, а я лишь фрик –
Его способности не превзойдут моих!
Да молод я, зато умен не по летам,
Моя уже почти Интегра Валентайн…
Из-за сцены доносится звук каблучков.

Люк (встревоженно): Любимая, никто пока не должен знать о наших чувствах! Я сделаю тебе
предложение, когда соберу новую армию упырей! (скрывается в шкафу)
На сцене появляется Виктория. Интегра, уже уловившая общую тенденцию, смотрит на нее с ужасом.
Виктория (робко ковыряя кирзачом пол):

Ой, я, кажись, зашла сюда некстати…
Злой у Интегры вид – сейчас как вкатит!
Мой, язык мой глупый мне подгадил как всегда –
Забыла я сказать, зачем пришла сюда.
Не для того, чтоб, сэр, признаться вам в любви,
Хоть для меня во всем примером стали вы!
Любую нечисть ради вас я задавлю…
Но Алукарда я вам, сэр, не уступлю!

Интегра с новыми силами берется за ружье. В это время из окна доносится пыхтение.
Виктория: Ой! Если меня здесь увидят, то могут подумать… могут подумать… могут подумать
что-нибудь СТРАШНОЕ! (заползает под кровать)
Через подоконник переваливается Максвелл с букетом белых роз.
Максвелл:

Бог, знает только бог, кого люблю я.
Вздох под сутаной грудь мою волнует…
Ох! Я еретичку полюбил, как идиот,
Но на дороге чувства встал «Искариот»!..
Ужели быть не сможем вместе ты и я,
Моя прекрасная английская свинья?
О, дай лишь знак, чтоб я надеяться посмел…
И я пошлю к чертям 13-ый отдел!

Интегра действительно подает Максвеллу некоторые знаки, описывать которые мне не позволяет
врожденное чувство приличия. Скажу только, что они вряд ли могут вселять надежду. Внезапно
из-за сцены доносится звук шагов, сильно напоминающий знаменитую «поступь судьбы».
Максвелл (обеспокоенно): Не то чтобы я испугался… Я не испугался! Я просто не хочу делать вам
компрометации! (прячется за вторую занавеску)
На сцене появляется Ян Валентайн. В руке он держит три вялые гвоздички, в соответствии с
лучшими гопническими традициями похищенные на кладбище. Интегра щиплет себя за руку, но – увы!
– это не сон.
Ян:

Блин, я не видел баб таких прикольных!
Сплин мною овладел, мне все отстойно,
И от сильных чувствов, типа, весь хожу больной…
Перепехнулась бы, Интегра, ты со мной!..
Меня, чувиха, сто пудов, с ума свело
Твое очками полускрытое табло!
За нежный взгляд твой, за улыбку за одну
Кому угодно глаз на ж…пу натяну!
Свет на сцене начинает меркнуть.

Ян (оглядываясь с тревогой): Это еще че за ботва? Типа, че-то мне не по себе…
Пытается залезть в шкаф. Происходит короткая, но эмоционально насыщенная сцена узнавания между
братьями, после чего оба скрываются в шкафу.
Свет на сцене гаснет окончательно, остаются видны только кровать и сидящая на ней Интегра.
Внезапно по всей сцене во тьме загораются сотни красных глаз. Из мрака выступает Алукард –
дьявольски красивый и дьявольски романтичный.
Алукард:

Смерть разделяет нас с тобой, Хозяин…
Сметь я могу лишь есть тебя глазами,
Ведь отвергла ты мой дар решительной рукой,
Желая после смерти обрести покой!..
Я обречен жить вечно, помня и скорбя,
Зачем бессмертье мне, коль рядом нет тебя…
Я б душу продал ради милого лица,
Но, к сожаленью, нет души у мертвеца.

Интегра (и Автор вместе с ней) вытирает краем пододеяльника обильно струящиеся розовые сопли.
Интегра (дрогнувшим голосом): Алукард!..
Алукард: Интегра!..
Писк из-под кровати: Хозяин! Хозяин, а как же я?!
Алукард (сильно вздрогнув): Полицейская?! Что ты делаешь у Хозяина под кроватью?
Из шкафа выпадают мутузящие друг друга братья Валентайн.
Алукард: Что?! И Валентайны тоже здесь?
Ян( сидя верхом на Люке): О белозубый красноглаз, не будем лохматить бабушку! Давай, тебе сисястую, нам с братом очкастую, и нет базара!
Люк (из-под Яна): Мой недостойный брат, как смел ты назвать мою возлюбленную Интегру
«очкастой»? Я вынужден буду набить тебе лицо!
Андерсон (в ярости срывает занавеску и топчет ее): Я сейчас вам обоим набью лицо,
упыри-самоучки!
Алукард: Ну конечно, куда же без католиков?
Максвелл: Так вот, падре, где вы проводите ночи! А говорили, в посте, в молитвах… Стыдно,
стыдно, отец Андерсон!
Андерсон: На себя бы посмотрели, отец Максвелл!
Уолтер (из-под швабры): Ходют-ходют, католики проклятые, а потом бумага в туалете пропадает!
Алукард: Уолтер? И ты тоже?!
Уолтер: А что, собственно, Уолтер? Чуть что – сразу Уолтер! Почему всем можно, а мне нельзя?
Алукард: Никому нельзя! Все пшли вон из хозяйской спальни!
Люк: Сам-то че тут делаешь?
Алукард: Я главный герой!..
Все: Ну вот и хватит с тебя!
Алукард (доставая пистолеты): На выход, я сказал!
Далее следует некрасивая сцена, описывать которую я не берусь по причине врожденного
человеколюбия. Скажу только, что в воздухе свистят пули, ножи, Библии, отстрелянные и
отрезанные уши, гарроты, швабра, базука, которую Виктория использует как холодное оружие, и
бутылка с отбитым дном – скромный вклад Яна Валентайна в общее дело. Интегра наблюдает
батальную сцену и постепенно багровеет. Наконец ее нервы не выдерживают.
Интегра: СТОЯТЬ!!!
Все замирают – получается немая сцена не слабее ревизоровской.
Интегра (поднимается на кровати и гордо одергивает ночную рубашку):

«Search & destroy» моим дивизом стало.
Ночь, смотрит ночь в окно – как я устала…
Дочь такого рода честь семьи хранить должна,
Но сколь желанны мне покой и тишина!..
Идите в ж…пу, задолбали, вашу мать!
Ни днем, ни ночью нет возможности поспать!
Кругом одни уроды, взгляд куда ни кинь!
Подите вон, во имя Господа! Аминь!

Dream As If You'll Live Forever, live as if you'll die today